Трамонтана [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

— Ты еще учти, если выведешь Джульетту на боевое хотя бы раз — рельсы комфлот гарантирует лично. А если научишься рулить стабильно, так и с двумя фонарями.

— Кавторанг? Повышение через три ступени?

— Ты знаешь, шутки шутками. А реально — что толку от наших туманников, пока они тут стоят? Вот скоро штатовцы своих в море выгонят. У них там «Конго», «Пенсакола», «Атланта» — это только то, что достоверно известно про Гротон. И в Перл-Харборе имеется, и еще где-то… Может, они там давно уже дрессируют их. Кнутом и пряником. Или там сахаром с электрошоком. Как собак или там как лошадей раньше выезживали. Это ж американцы. Там, наверное, вокруг любого туманника сто штук психологов и столько же психов бегает. Диссертации там, закрытые исследования, то-се. Но кто же нам такую информацию даст? Все, что знал, я тебе выложил. Вот, распишись в журнале за инструктаж.

— Негусто.

— Чем богаты. Зайдешь к медикам, по синей дорожке второй поворот направо… Вколют в плечо наноблок — я тебе рассказывал. Он для управления и наказания, если корабль не подчиняется. Вот распишись за инструктаж по системе управления. Получи памятку в конверте. Конверт вскроешь на борту. Тут распишись за конверт…

После эскулапов зайдешь по синей дорожке к четвертым воротам, там будет медведь в пэшухе. Ты не ошибешься, Бешеный Стас там один такой. Это командир твоей личной охраны, майор Боровой Станислав Игоревич. Бешеным Стасом не называть, с ходу лупит в табло. Вот возьми для него предписание. Распишись тут… На борту корабля подчиняется тебе. На сходе подчиняется комфлоту лично. Кстати, ты комфлоту тоже теперь подчиняешься лично — вообще везде и всегда. Всех других можешь посылать сразу. Ты секретоноситель второй категории. Стас тебе уже приготовил взвод. Без его хлопцев ты только на Джульетте. Интим, да. Куда ни пойдешь — взвод на борту везешь с собой. Сход с борта без охраны тебе запрещен. Хоть в порту, хоть на льдину северного полюса. Вот еще здесь распишись, меры по секретности прослушал…

— Что, охрана даже в пределах базы?

— Первый месяц однозначно. Потом, возможно, что-то пересмотрят. Комфлот хочет дать понять всем шутникам, что никто не смеет поднимать хвост на его назначенца… Э, не вешай нос, не все так херово. Прикинь, вдруг у нее дырка поперек?

— Да иди ты в… в выпуклую часть спины! С твоими шутками, красно… флотец, блин! Сам, небось, пробовать не хочешь!

— Не хочу. А вдруг и правда поперек? И че я тогда буду делать? Кстати, твои вещи мы из гостиницы забрали, нечего секретоносителю по городу болтаться, поселянок смущать и рестораторов пугать. Гроза «Виктории», да! Отсюда рули как я сказал — медики, морпехи, пятый пирс, борт три-три-три, линейный корабль краснознаменного черноморского флота «Новороссийск»!

* * *

Линейный корабль краснознаменного черноморского флота «Новороссийск» дремлет на паре бочек, глубоко в Инкерманском ковше, носом к Южной стороне. Чтобы затянуть сюда полноценный линкор, пришлось откачивать несколько метров иловой подушки. В трехногой грот-мачте свистит северный ветер, треплет одинокий вымпел. Цвета треугольника по ночному времени разобрать нельзя, но весь город давно выучил — «веди». По своду Черноморского Флота — «Ваш курс ведет к опасности». А по-простому: «отгребись».

Над бухтой холодная ночь позднего сентября. Слева неподвижные огни Инкермана и подвижные огоньки поезда. Прямо — на склонах Южной стороны — кто-то крутит рулем по Чернореченской, удаляются красные фонари. За кормой зарево над рекламой АТБ-маркета — не столько того магазина, сколько вывески. И симферопольское шоссе — тоже погружается в сон, погружается в ночь. Справа — три кораблика поменьше, за ними горловина ковша, четкий узор створных огней. Дальше пыхтящие в третью смену доки, а над ними корпуса, подальше домики Мореходной; а напротив ползучий хаос Северной стороны, отчеркнутый цепочкой едва различимых фонарей улицы Богданова.

И где-то совсем далеко за всем этим, отсюда и вовсе не видно, а только памятно и ощущается в сонном колыхании воды — море.

Корабль окрашен не в шаровый цвет «Новороссийска» года пятьдесят пятого, а разрисован песчано-коричневыми зигзагами года сорок второго, каждый борт — по-своему. В ночи камуфляж становится различим только, когда катер с новым командиром и взводом охраны подходит почти к борту. Покрышка на носу катера утыкается в нижнюю площадку трапа. По ступеням бухают шнурованные берцы морской пехоты. Всем на трапе как-то сразу становится понятно, что корабль спит, и его придется будить. Командир почесывает плечо, куда медики вгоняли шприц с управляющими нанороботами, и набирается храбрости отдать первый приказ, и ежится на северном ветру.

Для корабля северный ветер — добрая память. Кораблю снится трамонтана.

* * *

— Трамонтана, внучок — ветер нездешний, — дед ставит тарелки, — Это где горы к морю выходят. Южная Франция, Италия. Мир бешеного капитализма, внучек. Где человек эксплуатирует человека. Так-то!

— А у нас, типа, не так? — лобастый, крепкий парень в новеньком кителе военного моряка опирается локтями на выглаженные доски. На уровне лица золотое шитье рукавов: полоска пошире, полоска потоньше, звездочка. Пальцы внука крепкие, ногти аккуратно подстрижены. Лицом дед и внук похожи. Только внучек в свежей, необмятой лейтенантской форме — видно, что похвастаться приехал.

Дед одет по-рыбацки. Босой. Штаны широкие, полотняные. На плечах не то рубашка, не то куртка — раздувается пузырем. Накрывает стол дед под слабой тенью двух грушевых деревьев — наклоненных к северу, выросших в постоянном противостоянии ветру со стороны холодной степи.

Но сейчас, в теплом окончании лета, прохладный ветер более чем к месту. Внук согласен — не придется потеть в лейтенантской парадке. Китель хоть и белый, летний — но шерстяной.

И уж два здоровенных морпеха в камуфляже, с поддетыми бронежилетами, с наколенниками, с оружием, с командиром — согласны тем более. Морпехи из микроавтобуса не выходят. Сбежится все село на представление — и маскировка полетит, да и самим неохота клоунами смотреться. Так что личная охрана тихонько сопит на лавках потертого белого «транспортера». По легенде, ехали мимо Рожка, да подвезли знакомого лейтенанта деду формой похвастаться — святое дело!

— А у нас, внучек — наоборот, — отвечает дед, притащивший от летней печки котел с настоящим пловом. Плов деда научили готовить узбеки — во времена прежние, счастливые, с будущим. И получился плов так, что в микроавтобусе громко сглатывают слюну.

— Щас, хлопцы, и вам тарелки поставлю.

— Им нельзя, дед. Они на службе сейчас.

— Это еще как?

— Они меня охраняют.

— Да кого ж ты в том ресторане прибил? — не на